Донна Тартт, жизнь писателя

Грация д,Аннунцио, автор интервью: Я в точности помню этот адрес: Милан, площадь Кастелло, дом 27, этаж 2, четвёртая комната справа. Там находился итальянский офис Vogue в 1992 году. В один из дней ко мне зашёл Умберто Пасти — меценат, писатель, садовод и коллекционер антиквариата, находящийся в вечных скитаниях между Миланом, Танжером и Парижем. «Ты должна прочитать «Тайную историю». Эта книга, которую ты полюбишь всем сердцем» — сказал он. Разумеется, я прочитала. Тогда я уже слышала о Донне Тартт – восходящей звезде американской литературной сцены – и её дебютном романе, который зацепил меня своим названием. На итальянском оно звучит как Dio di illusioni, а в своём первоначальном названии «Бог иллюзий» — так вызывающе и загадочно. Я влюбилась в элегантность её прозы.

В романе чувствовались её знание и любовь к древнегреческой литературе. Особенно мне понравилось напряжение, которое она сумела создать в книге, несмотря на то, что имя убийц было раскрыто уже в первых параграфах. Это было похоже на путешествие на машине времени. Затем я переехала в Нью Йорк в качестве редактора спецпроектов в издательском доме Conde Nast. Тогда же вышел в свет второй роман Донны Тартт «Маленький друг». Я прочла её залпом, оставшись в восторге не только от книги, но и от прически и наряда самой Донны на обложке. Как-то меня пригласил на обед друг из Италии. Когда я пришла, то увидела её – в безупречном тёмно-синем пиджаке, накрахмаленной рубашке и серых брюках, с ярко-красной помадой на губах, идеально сочетающейся с её лаком для ногтей.

Она оказалась остроумной, доброжелательной и общительной, а её любовь к моде нельзя было не заметить. Наверное, именно это послужило началом нашей дружбы. Когда мы встречаемся, то можем подолгу гулять в парке, увидеться с общими друзьями, пройтись по магазинам или просто выбраться на ужин и говорить обо всём на свете. Донна любит французскую кухню и старые добрые американские рестораны (к слову, в одном из них она устроила ужин в честь получения Пулитцеровской премии), а ещё она обожает независимый театр и книжные лавки. Она пишет письма красными чернилами и отправляет открытки. Сейчас это почти как археологическая ценность. Она дарит редкие книги и венское печенье. Донна дисциплинирована и эксцентрична, замкнута и в то же время очень дружелюбна – настоящая rara avis (пер. «редкая птица»), уникальная в своём роде.

Ты как-то сказала «писатель подаёт читателю знаки, чтобы он помог ему создать историю». Что ты имела в виду?

Книга — это сон, который и автор, и читатель видят вместе. Писатель как бы возводит строительные леса и держит за руку читателя, ведя его в историю. Придя в историю, читатель наполняет книгу своими снами, воспоминаниями и желаниями, так что книга в некоторой степени принимает форму ума читателя. Каждая книга раскрывается по своему для каждого читателя, в зависимости от того, что читатель привносит в нее.

Ты училась на факультете классической филологии, как и я. Как изучение прошлого повлияло на твой писательский стиль?

Это очень расширило круг моих интересов. Сейчас люди предпочитают получить какую-то узкую специальность в одной области, но познать античный мир можно только через изучение искусства, архитектуры, философии, мифологии, эстетики, поэзии, драматургии, истории. Никто лучше Платона не научит, как отличить софиста от демагога, но даже мне надоело во время пандемии размышлять об Антониновой чуме и Афинской чуме.

Ты пишешь от руки или на компьютере?

И так, и так. Все свои романы я начинаю с ручных набросков, выделяю и подчёркиваю важные вещи разными цветами. Ещё я вырезаю из бумаги отдельные абзацы и предложения и меняю их местами. Когда записи окончательно превращаются в хаос, я сажусь за компьютер, набираю текст, а затем распечатываю на разноцветной бумаге разные варианты черновиков.

Ты можешь рассказать о том, как ты пишешь? Есть какой-то распорядок?

Я пишу по три часа утром. Если что-то не получается, то я останавливаюсь и занимаюсь чем-то другим. Если, наоборот, всё идёт хорошо, то могу писать пока не устану.

У тебя есть какое-то специальное место, где ты пишешь?

Мне нравится работать, когда в комнате тихо. При этом уличный шум меня не раздражает, а вот работающий телевизор я не выношу. На самом деле я могу писать где угодно, но мне сложно сконцентрироваться, если я знаю, что на этот день у меня что-то запланировано. Поэтому, когда у меня есть встречи, я выделяю на них целый день и встречаюсь с друзьями в промежутках между делами.

Ты известна тем, что публикуешься каждые 10 лет. Тебе сложно даётся писательский процесс?

Вовсе нет. Пока я что-то не запишу, это для меня не будет существовать. Наверное, поэтому я везде ношу с собой блокнот. Но публикация законченного произведения — совсем другое дело. От этого процесса я действительно не получаю особого удовольствия.

Что послужило первоисточником для твоих романов? Сможешь вспомнить с чего начались «Тайная история», «Маленький друг» и «Щегол»?

Невозможно сказать. У каждого романа было множество источников вдохновения. Чаще всего всё начинается с места и настроения. Например, с появлением «Тайной истории» связаны моя первая зима в Вермонте, древнегреческая философия и древнегреческая трагедия, а ещё убийство Леопольда и Лёба и загадочное исчезновение студентки Паулы Вельден в 1940ых годах. «Маленький друг» - это фантазия из моего детства, проведённого в Миссисипи. Что касается «Щегла», то я всегда знала, что хочу написать книгу об Амстердаме и Нью Йорке. Много идей для этой книги были записаны у меня в заметках ещё 20 лет назад. Задолго до того, как я начала писать этот роман. Поэтому сложно однозначно ответить, что стало первоисточником. Это сочетание разных факторов, которые совпали в нужный момент. Так, например, получилось и с романом, который я пишу сейчас.

Как ты понимаешь, что твоя книга закончена?

Ты же в какой-то момент заканчиваешь телефонный разговор или, например, ужин. Так и с книгой. Ты просто знаешь, что здесь её конец.

Ты пишешь действительно большие книги. Сюжет меняется в процессе написания?

Я бы не сказала, что кардинально меняется. Скорее он раскрывается, становится сложнее и насыщеннее. Обычно в конце я оказываюсь там, где и хотела, просто прихожу к этому финалу другой дорогой.

Когда ты начала писать?

Писательство для меня – это как другой, более глубокий способ прочтения книги. Я очень рано научилась читать. В это же время увлеклась и писательством.

Можешь рассказать что-нибудь о своём новом романе?

Боюсь, что нет... Если я скажу что-то до того, как закончу книгу, то уже не будет никакого смысла её писать.

Ты слушаешь музыку, когда хочешь отвлечься от писательства?

Иногда я слушаю музыку во время того, как пишу! Музыка барокко и в жанре эмбиент помогает мне сконцентрироваться. Я много слушала Яна Сибелиуса, когда писала «Тайную историю» - скандинавский дух очень соответствовал настроению книги.

У тебя есть любимые исполнители или композиторы?

Исполнители, к которым я всегда возвращаюсь - это Billie Holiday, Thelonious Monk, Chet Baker, Brian Eno, Philip Glass, Glenn Gould. Я выросла на поп музыке, но в то же время мне никогда не надоест David Bowie, the Velvet Underground или the Jesus and Mary Chain. Я люблю Эллиотта Смита. Лана дель Рэй одна из моих самых любимых исполнительниц последние несколько лет. Недавно был период, когда я много слушала Sidney Bechet.

А из классической музыки?

Мне нравится ранняя классика. Например, Джованни Пьерлуиджи да Палестрина или Гильом де Машо. Люблю Брамса, Бетховена, Курта Вайля и Моцарта.

Ты готовишь?

Приходится готовить, если хочешь правильно питаться. Особенно мне нравится готовить из свежих овощей с собственного огорода. Хотя должна признаться, что уже устала от плиты и хочу снова ходить в рестораны. Кажется, что сейчас, наконец, это уже можно.

В эпоху социальных сетей у тебя нет аккаунта ни в Твиттере, ни в Фейсбуке, ни в Инстаграм. Почему?

В 2000-х я была в Индии. Тогда там все говорили о социальных сетях. Это было время, когда ещё My Space был очень популярным. Звучало действительно интересно, но Беки Свифт, дочь писательницы Маргаретт Дрэббл, как-то сказала мне: «Донна, ты ни за что не должна поддаться этому. Ты даже не представляешь сколько твоего времени, которое можно потратить на писательство и чтение, отнимут социальные сети. Пообещай, что никогда не появишься в социальных сетях». И я не появилась. Беки умерла очень рано и даже не догадывается, какой подарок она сделала мне тогда своим наставлением. Беки, если ты читаешь это, спасибо тебе!

Писатели, которые тебя вдохновляют?

Гомер, древнегреческие поэты и трагики, Данте и Шекспир – вот мои главные учителя. Во время пандемии я перечитала Макбет и Гамлета. Я очень люблю Диккенса, Набокова, Пруста, Достоевского, Йейтса, Борхеса, Эдит Уортон, Ивлин Во, Сэлинджера, Вирджинию Вульф. Диккенс и вовсе был частью семейной истории.

Можешь рассказать подробнее?

В семье моей мамы читали Диккенса на протяжении поколений. К сожалению, на мне эта традиция закончилась. Когда я слышу отрывки из книг Диккенса, то сразу представляю голоса моей бабушки и её сестёр. Я верила, что Диккенс был моим предком. Он занимал очень большое место в моём детстве и сильно повлиял на то, как у нас дома рассказывали истории и смотрели на жизнь в целом. Помню, как я расстроилась, когда узнала, что Диккенс никак не связан с нашей семьёй. Хотя, как посмотреть.

Кто тебе нравится из современных авторов?

Я чаще читаю писателей 19ого века, чем 20ого или 21ого. «Замогильные записки» Шатобрияна сопровождали меня на протяжении почти всего 2020 года. При этом я люблю Эдварда Сент-Обина, Харуки Мураками, Ольгу Токарчук, Дона Делилло, Винфрида Георга Зебальда, Джоан Дидион. Моим открытием во время пандемии стали книги «Головоломка» Сибил Бедфорд, «Всё ни за что» Вальтера Кемповски и «Балкон в лес» Жюльена Грака.

Ты помнишь свою первую прочитанную книгу?

Конечно! Это «Ветер в ивах» Кеннета Грэма.

Я знаю, что ты любишь поэзию. Ты когда-нибудь писала стихи?

Да, и до сих пор иногда пишу. Вообще, я начинала как поэтесса. Мне в целом больше нравится читать и вдохновляться поэзией, чем прозой. Я очень обрадовалась, когда Нобелевскую премию выиграла Луиза Глюк. Это одна из моих любимых поэтесс.

Чем ты занималась, когда узнала, что выиграла Пулитцеровскую премию за свой роман «Щегол» в 2014?

Я гуляла с собакой. Когда вернулась домой, вся мокрая и грязная, то услышала крики на втором этаже и звонящие повсюду телефоны. У меня был шок. Я даже не знала, что была номинирована, а тут такие новости. Это был как гром среди ясного неба. Я так и стояла в своей мокрой одежде, отвечая на все звонки подряд, пока, наконец, не пошла в душ. Помню, что только стоя под водой до меня дошло, что же на самом деле случилось.

Ты любишь Италию. Есть ли у тебя любимый город и что тебе нравится в нашей стране?

Рим навсегда в моём сердце. Возможно из-за того, что я изучала классическую филологию. Конечно, есть и другие прекрасные места. Я люблю храмы и архитектуру Сицилии. Там я провела несколько потрясающих недель, когда мне было около 30 лет. Болонья – город Джорджо Моранди. Как и на его картинах, этот город действительно весь пропитан тусклым светом. Когда я впервые там оказалась, то у меня было ощущение, что я уже знаю этот город. Безусловно Венеция. Правда я всегда бываю там в несезонное время. Меня привлекает это меланхоличное настроение в конце сезона, когда веет прохладой, а зонтики у кафе трепещут на ветру.

У тебя особенные отношения с островом Капри. В 2011 году ты была гостем на литературном фестивале Le Conversazioni, организованным Антонио Монда и Давидом Аззолини. На Капри ты получила Премию Малапарте в 2018. Ты даже возвращалась на остров в качестве туриста. Что за особенная магия у этого места?

Хотела бы я, чтобы место было чуть менее популярным у туристов. Меня не сильно привлекает бомонд, который притягивает к себе остров. Толпы людей и дорогой лосьон для загара – это не для меня. Мне по душе тихие закоулки, сады и море. Ещё я очень люблю, когда мисс Розальба из Il Laboratorio или девушки из the Ferella с радостным криком встречают меня и бегут обниматься, когда я захожу к ним в магазин! Там прекрасные люди, и я каждый год с нетерпением жду встречи с ними.

Ты одна из немногих интеллектуалов и писателей, кто очень хорошо разбирается в моде. Как так получилось?

Я интересовалась этим с раннего детства. Моя мама любила одежду и всегда наряжала меня, но настоящая любовь к моде началась с классических фильмов. Помню, меня сразило наповал мерцающее платье-комбинация, которое создал Адриан Адольф Гринберг для Джин Харлоу в фильме «Обед в восемь». Когда я была подростком, мне очень нравилась американская дизайнер Эдит Хэд. Она стала для меня воплощением элегантности. Эдит Хэд создавала потрясающую одежду для таких звёзд как Вероника Лэйк и Лана Тёрнер, но то, как она одевалась сама – это что-то невероятное. Белое платье-халат и тёмные очки в круглой оправе до сих пор в моём стиле.

Кто твои любимые дизайнеры?

Я люблю местных дизайнеров – у IFSoho New York была лучшая коллекция на мой взгляд. Среди известных модных домов мне нравятся Valentino, Yves Saint Laurent, Carolina Herrera, Dries Van Noten, Chloé, Etro. Моя самая первая дизайнерская вещь была из ранней коллекции Ann Demeulemeester. После этого были покупки от Prada, Comme des Garçons, Rick Owens, Jil Sander тоже из ранних коллекций. Я до сих пор ношу эти вещи. Надо сказать, что сейчас они выглядят так же авангардно, как и тогда.

В конце хочу задать тебе 5 вопросов из опросника Марселя Пруста. Итак, что для тебя счастье?

Мы вспоминали сегодня Капри, и мне нестерпимо захотелось оказаться там. Сейчас я бы купила апельсиновый сок у оперной певицы на улице Трагара, а затем спустилась по ступеням к морю. Кто-то назвал эти скалы «балконами для элегантной смерти».

От какого своего качества ты бы хотела избавиться?

Легкомыслие.

Какое качество ты не терпишь в других людях?

Жестокость.

Твоя главная причуда?

Брать с собой в поездки питомцев. Если бы это было разрешено, я бы с удовольствием путешествовала вместе с газелью, как маркиза Казати.

И последний вопрос. Твоё душевное состояние сейчас?

Я чувствую неопределённость, но настроена оптимистично. Рада, что вакцинировалась и теперь могу снова ходить в рестораны и видеться с друзьями.